Древнее китайское проклятие - Страница 68

В жизни я стараюсь не попадать в такие ситуации, когда спасение возможно только в самый последний момент. Однако, несмотря на все мои старания, ситуации эти почему-то категорически отказываются обходить меня стороной.

Вот и сейчас. Откуда взялись эти хазары? Чего им надо в этой заброшенной местности, где некого грабить, нечего жечь и некого насиловать? Большой вопрос.

И я знаю ответ. Они здесь только для того, чтобы осложнить мне жизнь. Я даже не верю, что им нужна Василиса как продолжение их планов относительно экспансии. Я не верю, что они хотят положить конец вредной для них деятельности Древнего Старца. Я не верю, что они сбились с пути и появились здесь совершенно случайно.

Нет, они здесь только для того, чтобы осложнить мне жизнь.

Кисмет, как говорят персы.

– Неожиданные спасения, – пробормотал Гэндальф, чьи мысли текли в том же направлении, что и мои. – Нам нужно неожиданное спасение. В Арде я был большим специалистом по неожиданным спасениям, некоторые из них готовил годами. Знаешь ли ты, Серега, как трудно подготовить по-настоящему неожиданное спасение, сколько на это положено труда, сил и точного хронологического расчета?

– Не знаю, – сказал я. – А на этот случай ты ничего не припас?

– Увы, – в отчаянии развел руками Гэндальф.

Поскольку в правой руке Пыльного был меч, хазары расценили его жест как приглашение к драке, уважительно заулюлюкали и поперли в атаку.

Пыльный зарубил троих. Василиса проткнула мечом одного, особо настырного. Скольких я положил, не помню. Какой смысл вести точную статистику, если врагов все равно около пяти тысяч и бой просто не может закончиться в твою пользу?

Как описать следующие пятнадцать минут боя?

Мы рубили, и рубили, и рубили, и рубили, и рубили, и рубили, и рубили, и рубили, и рубили, и рубили, и рубили, и рубили, и рубили, и рубили…

Гэндальф выказывал виртуозное владение мечом, демонстрировал хазарам старые финты из Арды и на ходу выдумывал новые. Меня спасали только мои габариты, физическая сила и тот факт, что руки мои были длиннее рук любого отдельно взятого хазара. Вот и все. Изредка в схватку вступала Василиса, но на ее долю доставалось немного. Как истинные мужчины, основной труд мы взяли на себя.

Однако с самого начала мы знали, что все это бесполезно, и тот факт, что мы продержались так долго, лишь говорит о нашем ослином упрямстве и ни о чем другом. Надежды на спасение не было.

«Так как же вы выбрались?» – спросишь ты.

Если бы я хотел над тобой подшутить и специально выдумал эту историю, то ответил бы так:

«Никак не выбрались. Убили нас всех к Бегемотовой матери».

Но это неправда. Потому что ничего я не выдумывал и битва с хазарами действительно имела место.

С неба вдруг полыхнуло огнем. Полыхнуло хорошо, получше, чем это получилось у Гэндальфа. В три мощные огненные струи.

Хазары, те, что не обуглились, завизжали и в спешном порядке принялись выполнять маневр, в любой армии называемый «вынужденным отступлением на заранее подготовленные позиции», при этом ежесекундно поминая шайтана и чью-то мать. Я отметил, что даже хазары предпочитают ругаться по-русски.

Струи переместились с таким расчетом, чтобы зацепить отступающих хазар, но не сильно, что только придавало хазарам скорости, и у нас появилось время, чтобы задрать голову и посмотреть на мастера по неожиданным опасениям. Задрав голову, был удивлен даже я. Что уж тут говорить о Гэндальфе и Василисе, для которых само существование такого объекта в настоящем времени было сюрпризом.

Минут через десять местность полностью очистилась от живых представителей хазарского национального большинства, наш спаситель выключил огнеметы и, тяжело махая крыльями, совершил посадку.

– Ты вовремя, – сказал я.

– Спешили мы, – попыталась оправдаться средняя голова Змея Горыныча.

– Не ожидал, – радовался я.

– Должок за мной числился, – отвечала средняя голова. – И тебе должок, и хазарам. Не люблю я в должниках ходить.

– Никто не любит, – согласился я.

– И то верно, – сказала правая. – Даже не знаю, как с тобой быть.

– Все решено уже, – сказала левая. – Заткнись и не мешай средней разговоры вести.

– Но братана-то он кончил.

– Да, – согласилась средняя. – Братана ты кончил, братан Сергей.

– Так получилось, – вздохнул я. – Я, между прочим, тебе ничего не обещал. И вообще, ты тут ни при чем. У тебя фальшивый сундук был.

– Знаю, – сказала средняя голова. – Не доверял даже мне, паршивец бессмертный. В принципе, правильно делал, что не доверял.

– Nobody is perfect – мудро промолвил я.

– Your truth. But the brother such has deserved.

– Ты говоришь по-английски? – удивился я.

– Как видишь, – сказал он. – Вояки из разных стран обогатили наши познания.

– И то правда. – Так что делать будем?

– А ничего делать не будем, – сказала средняя голова. – То, что у тебя с братом вышло, это твои личные дела. А ты мне помочь хотел, чтоб богатыри меня не доставали. Мог ведь меня убить, а не убил. Почему?

– Ты тоже богатырей убить мог, – сказал я. – И не убил.

– Я – это одно дело, – заявила средняя голова. – Змей Горыныч – существо мифическое, а ты всего лишь человек. Я от вас, людей, привык только плохого ожидать, так что ты меня удивил.

– А ты меня.

– Да? Это когда же?

– Только что, – сказал я. – Что это на тебя нашло? С чего вдруг работодателей своих истреблять стал?

– Все ты виноват, – укорила правая голова. – Кто нас русским змеем обзывал? Кто о национальной гордости говорил? Кто работой на хазар стыдил? Ты и обзывал, ты и говорил, ты и стыдил. Проняло меня, чего ж теперь удивляться.